Непостоянная северная погода приносит сильнейший, удушающей силы ветер.
Со стороны матушки-природы это форменное преступление против свих двуногих детей. Прошу, лишите ее материнских прав, по крайней мере, в отношении меня.

Апрель. Значит, я опять вынуждена выяснять у младших школьников, кто лишний в ряду: шиповник, сирень, каштан, жасмин, боярышник. А они удивляются, как это я могу знать весь тест наизусть…
Я жду их, сидя на парте в маленьком кабинетике на четвертом этаже, смотрю в окно, сквозь сереющие занавески с мохнатыми райскими птичками, на крышу соседнего школьного крыла и рассматриваю сизого голубя, который всегда сидит на парапете у чердачного окошка. Где-то играет въедливый хит второй свежести.
Этот кабинет – просто случайная клетушка между женским туалетом и выходом на запасную лестницу. Раньше там была, так сказать, костюмерная, где сваливали косо сшитые костюмы неопознаваемых персонажей, шинели, вычурные пиджаки, шторы, плакаты и прочий хлам, теперь все это вынесли во второе здание, а комнатенка досталась нам. Нынешний ее вид способен повергнуть в уныние: пустые громоздкие шкафы, пустой стол, убогие постсоветские парты, разновеликие неудобные школьные стулья, рвущая обои и вылезающая из стен наружу арматура – взгляду зацепиться не за что, взгляд поскальзывается на любом предмете, какой ни возьми, и летит дальше в поисках чего-то, что могло бы вызвать интерес.

Сегодня, ожидая детей, в ящике стола я нашла книгу для внеклассного чтения первашам, а в ней невероятное, просто немыслимое стихотворение.
Его написала всем нам уже на условно-рефлекторном уровне знакомая Агния Барто. Ее безлапые мишки, мокрые зайцы, флегматичные слоны имеют такую основательно-незыблемую популярность, с которой не сравнится ни одна краткосрочная вспышка легкомысленных поп-звезд. И вот оказывается, что эта самая женщина писала еще и такое…
Стихотворение, кстати, называется Ку-ку, что лично для меня является дополнительной тайной за семью печатями. Почему именно Ку-ку? Там нет ни кукушек, ни игр-пряток… Впрочем, смотрите сами

Уже конец урока,
Уже десятый час.
Открылась дверь широко.
Вошел Сережа в класс.

Почему же,
Отчего же
Опоздал на час Сережа?

И здесь, после недолгой прелюдии, мы подходим к самому интересному.

- Мы в трамвае ехали
Собаку переехали,
От испуга бледная,
Собака лает, бедная,
И вокруг все бледные,
И все рыдают, бедные.

И кульминация…

Но я рукою твердою
Беру иголок дюжину
И пришиваю морду
И хвост туда, где нужно.

Собака, оживая,
Встает из-под трамвая,
Встает из-под трамвая,
- Привет, - говорит, - жива я.

Не знаю, кому как, но лично мне уже даже не так интересно, что собака может говорить…
Даже если ты считаешь, что вдоль и поперек знаешь какого-либо автора, всегда остается возможность узнать его с неожиданной стороны. Не перечитать ли мне Чуковского, скажем, или Милна, или Янсон?

А апрель начинается снегом…