Однажды ты приходишь в магазин одежды, долго ходишь по залу, мысленно примеряя на себя пестрые сарафаны, классические черные рубашки, зауженные брюки или тонкие летящие плащи. Ты выбираешь несколько вещей, обычно не больше пяти, как того требует администрация магазина, и, пройдя к примерочным и получив не по статусу ободранный номерок с суммарным числом собранных тобою тряпок, заходишь в кабинку.

В ней нет ничего, кроме маленькой табуретки, торчащих клювами из стены крючков и чистейшего до ощущения проницаемости зеркала. Ты бросаешь на табурет сумку и, развесив одежду в порядке примеривания, бездумно стаскиваешь через голову старую толстовку, майку, футболку… что там у тебя?...

И в этот момент что-то надламывается… Многие утверждают, что это просто лампы в примерочных устроены таким образом, что ты предстаешь в невыгодном свете. Но, так или иначе, ты стоишь в этой клетушке полтора на полтора, – босиком, в одном белье – и тебе никуда не деться от своего отражения, которое кажется даже более реальным, чем ты сама. И все твои синяки-прыщи-покраснения-пегментные-пятна, все секущиеся кончики, отросшие корни волос, перхоть, все растяжки, граммы-килограммы, выросшие где не надо волоски, дряблости, диспропорции смотрят на тебя, такую жалкую в этом искусственном свете. Здесь обнажаются все недостатки, вплоть до таких малейших несовершенств, на которые никто никогда не обратил бы внимания. И ты похожа на пленного немца на очной ставке с собственной безобразностью, на изгнанную из зазеркалья Алису; ты – всего лишь сумма своих недостатков на эту унизительную секунду перед примеркой нового платья.

Потом, вечером, случайно проходя мимо своего одомашненного зеркала в знакомой с детства раме, ты бросишь взгляд в него, как бы невзначай, а на самом деле тайком ища приметы своего недавнего уродства. Ты убедишься, что все в порядке, и побежишь дальше совершать свои маленькие ежедневные подвиги.

И только в ванной, глядя в глаза своему отражению сквозь мыльные потеки и капли воды, ты вспомнишь то мгновение в примерочной, так остро и беспощадно, но желтый свет старой лампочки, забросанная несвежим бельем стиральная машина и привычная зубная щетка в стаканчике смягчат тяжелое чувство. Ты будешь смотреть себе в глаза долго-долго, вспоминая все хорошее и все плохое, что было в твоей еще такой короткой жизни, на пути, пройденном несовершенным телом, и ты будешь искать те самые зацепки, что держат тебя в этом теле, в этой ванной, в этом городе.

Давай скорее, тебя уже ждут гель для депиляции и низорал-шампунь.